Выпадение волос от рексетина

Румянцева Г.М., Степанов А.Л., Левина Т.М., ГНЦ социальной и судебной психиатрии им. В.П. Сербского, г. Москва

Введение

Тревожно-фобические расстройства относятся к наиболее распространенным психическим нарушениям, встречающимся в общемедицинской практике (А.Б. Смулевич, 1999).

Большая распространенность нарушений тревожного спектра среди населения по сравнению с депрессивными расстройствами была выявлена и в больших эпидемиологических исследованиях, проведенных в последние десятилетия прошлого столетия (D. Regier и соавт., 1998).

Тревога и депрессия, по мнению ряда ученых, не являются самостоятельными болезнями, а только стадиями развития единой аффективной патологии, при которой тревога — более адаптивный манифестирующий синдром (H. van Praag, 2000).

В структуре расстройств тревожного спектра нередко существенное место занимают фобические, навязчивые, ипохондрические, компульсивные и другие симптомы, являющиеся частью тревожного синдрома или коморбидными расстройствами.

В процессе изучения контингента обращающихся в частные медицинские центры, специализирующиеся на лечении пограничных психических расстройств, было выявлено, что тревожно-фобические нарушения занимают одно из первых мест среди причин обращения за помощью (F40-F48 МКБ-10).

При этом была отмечена определенная специфика содержания фобических проявлений. Больные испытывают затруднения в изложении/вербализации своих страхов, поскольку содержание их могло быть морально осуждаемым, непонятным для окружающих, расцениваться как признак тяжелой и опасной психической болезни, например страх нанести вред ребенку или другому близкому человеку, страх перед возможной беременностью и родами, страх заражения венерическим заболеванием, страх гомосексуального влечения и/или возможности таких контактов, страх не удержать мочеиспускание или дефекацию в общественном месте и др.

Как правило, больные, долгое время страдая от своих тягостных переживаний, боялись обращаться в медицинские учреждения и скрывали свои страхи от окружающих, нередко прибегали к помощи экстрасенсов, снятию сглаза и порчи или религиозным обрядам. В тех случаях, когда тревога становилась выраженной или присоединялись коморбидные расстройства (соматоформные и депрессивные), искали помощи в частных медицинских центрах, где, по их мнению, лучше соблюдается врачебная тайна, гарантируется анонимность и возможны большее внимание, поддержка и забота со стороны врача.

Такие состояния чаще всего расцениваются в рамках специфических (изолированных) фобий. Однако на момент обращения к специалисту фобия, как правило, сопровождается выраженным аффектом тревоги и нередко коморбидными депрессивными, соматоформными проявлениями, паническим расстройством. Настоящее исследование посвящено клиническому изучению эффективности терапии этих расстройств антидепрессантом из группы селективных ингибиторов обратного захвата серотонина (СИОЗС) Рексетин.

Материалы и методы

Под нашим наблюдением находились 20 больных женщин 25-37 лет, состояние которых можно было оценить в рамках рубрики F40.2 МКБ-10 — изолированные фобии.

Все больные были с высшим или незаконченным высшим образованием; 3 имели два высших образования. Состояли в браке или проживали совместно 18 пациенток; 13 из них имели детей.

На момент обращения больные жаловались на навязчивые переживания контрастного содержания: у 11 человек это был страх причинить вред ребенку или мужу, что обычно сопровождалось боязнью острых, колющих предметов.

У 7 из этих пациенток к первичной фобии присоединился страх сойти с ума и/или, потеряв контроль над собой, совершить нелепое действие: закричать, ударить, потерять сознание и остаться без помощи, не удержать мочеиспускание.

У 3 больных имел место навязчивый страх сексуального влечения к представительницам своего пола.

У 6 больных это был страх наступления беременности и возможности ее вынашивания в связи с «состоянием своего здоровья» и последствий для «психической полноценности» будущего ребенка.

Возникновение фобических расстройств у всех больных относится к возрасту 20-27 лет.

При клиническом исследовании определено, что половина больных преморбидно была близка к акцентуированным личностям с тревожно-ананкастными чертами характера, склонным к повышенному беспокойству, ответственности, гипернормативности, сомнениям и опасениям, преимущественно ипохондрического содержания. Обычно склонность к навязчивым опасениям в отношении своего здоровья данные пациентки обнаруживали уже в детстве. Как правило, эти особенности заострялись после эмоциональных потрясений (тяжелая болезнь и смерть близкого родственника или сверстника, алкоголизм одного из родителей, ситуации, когда дети становились свидетелями несчастного случая или подвергались угрозе насилия).

Остальные пациентки не имели выраженных акцентуаций характера и отличались активностью, целеустремленностью и были социально успешными.

Страхи у них возникали на фоне длительной психотравмирующей ситуации (дисгармония семейных или партнерских отношений, конфликт на работе) или вскоре после острых стрессовых переживаний (нападение и насилие, смерть первого ребенка, вынужденный аборт, выкидыш, разрыв отношений).

Отягощение болезненных проявлений происходило постепенно либо за счет присоединения навязчивостей другого (ипохондрического) содержания (страх сумасшествия, инсульта/инфаркта, онкологического заболевания), либо за счет усиления тревоги и появления депрессивных синдромов.

Несмотря на сложность клинической картины, на первом месте всегда стоял диагноз специфической фобии, поскольку длительное время болезнь ограничивалась только этими симптомами. Коморбидными были в

9 случаях паническое расстройство (F41.0), в 11 случаях — смешанное тревожно-депрессивное расстройство (F41.2).

Паническое расстройство возникало на высоте навязчивых страхов (например, причинить вред ребенку, потерять сознание на улице, накануне медицинских обследований). В структуре панического расстройства были выраженный страх, телесное напряжение, вегетососудистый и соматический компонент. Частота и выраженность панических атак были незначительными, состояния не требовали экстренной медицинской помощи, больные справлялись с паническими симптомами самостоятельно или с помощью близких. У всех больных нарушался сон, сновидения приобретали тягостный, тревожный, гнетущий характер. Формировалось избегающее поведение: больные переставали посещать места, где имелись острые и колющие предметы, метро, лифты, замкнутые помещения, избегали авиаперелетов.

В случаях развития смешанного тревожно-депрессивного расстройства состояние пациенток характеризовалось усилением генерализованной тревоги. При этом в равной степени были и соматические, и психические компоненты тревоги. Затем присоединялось подавленное настроение с раздражительностью, бессонницей, ангедонией, снижением аппетита, прогрессивной потерей массы тела.

Для обследования больных были применены шкала тревоги и депрессии Гамильтона и шкала фобий Шихана.

Всем больным назначен рексетин (пароксетин) в начальной дозе 20 мг. Увеличение дозы до 40 мг проводили по показаниям через 1 нед. 3 пациенткам и на 4-5-й неделе лечения еще 5 больным. Пациентки на время лечения не меняли свой привычный жизненный график и не утрачивали трудоспособность.

На 1-й неделе лечения все больные получали бензодиазепины (алпразолам, клоназепам) для коррекции острого чувства тревоги, беспокойства и характерной бессонницы. Снижение дозы и отмену бензодиазепинов проводили постепенно к исходу 2-й недели.

Общая длительность лечения составила 5 нед.

Результаты и обсуждение

Наиболее чувствительным к воздействию рексетина оказался симптомокомплекс тревоги.

Так, уже на 1-й неделе лечения некоторые больные стали отмечать снижение телесной напряженности и ощущения внутреннего дрожания, потливости, уменьшилась интенсивность чувства неполноты вдоха, наметилась тенденция к улучшению засыпания.

В течение 2-й недели регрессирование тревоги было более существенным: менее интенсивными и более редкими были наплывы тягостных мыслей-образов основного фобического переживания (страх сойти с ума/потерять контроль, причинить вред и пр.); суточные колебания настроения становились не столь резкими; проявления недовольства, враждебности и раздражения в отношении ближайшего окружения смягчались.

Следует отметить достаточно быстрое наступление терапевтического эффекта. Наиболее выраженное ослабление интенсивности тревожных переживаний и улучшение самочувствия больных наблюдалось в течение первых 4 нед. терапии рексетином. В дальнейшем положительная динамика несколько замедлялась и носила более плавный характер.

Уменьшение интенсивности, тягостности «умственной жвачки» следовало через 2-3 нед. вместе со снижением общей аффективной напряженности (чувственный заряд переживаний). Нормализация самочувствия до исходного, доболезненного наблюдалась начиная с 3-4-й недели лечения.

Депрессивная симптоматика начинала подвергаться обратному развитию наиболее значимо через 3 нед. лечения: сначала пациентки сообщали об уменьшении постоянного ощущения слабости и утомляемости, о прибавке сил и появлении желаний и интереса к жизни. В это время наблюдали эмоциональное оживление и уменьшение двигательной и ментальной заторможенности. Происходила и редукция ангедонических жалоб (неполучение удовольствия от общения, секса, еды, чтения, творческих увлечений, работы; чувство апатии). К этому же времени проявился вегетостабилизирующий эффект препарата.

Больные (4 человека) отметили урежение частоты гастроинтестинального дискомфорта: сенесталгий в области кишечника, отрыжки воздухом, газообразования, утренних поносов и позывов на мочеиспускание перед выходом из дома.

Особо следует подчеркнуть динамику эссенциальных фобических проявлений.

Если первые 2 нед. улучшение в основном происходило за счет редукции симптомокомплекса тревоги, то на 3-й неделе терапии было отмечено уменьшение частоты возникновения фобических переживаний. Больные могли большую часть дня не вспоминать о своих страхах, они появлялись эпизодически в утренние и вечерние часы. Уменьшалась и сила навязчивых страхов, они возникали «на периферии сознания», не поглощая полностью внимания больных. Наиболее интенсивной редукции подвергся страх сумасшествия, который был наиболее тесно связан с тревожным аффектом. Наименьшая динамика была отмечена у фобии беременности. Страх причинить вред близким занимает как бы промежуточное положение в плане терапевтической лабильности.

Почти полной редукции фобий удалось добиться у 5 больных, у которых структура синдрома усложнялась за счет смешанного тревожно-депрессивного расстройства. У 12 пациенток отмечено, что остающиеся фобические переживания не насыщены эмоционально, являются «бледной тенью» тех, которые были до лечения. У 3 больных, несмотря на положительную динамику болезненных симптомов, фобии остались без изменения, лишь уменьшилась их аффективная насыщенность.

К 4-5-й неделе лечения у 5 больных стало наблюдаться «застывание» клинической картины — отсутствие дальнейшей положительной динамики, что потребовало увеличения дозы препарата до 40 мг в сутки.

Наиболее резистентными к терапии оставались личностные особенности больных: неуверенность, обидчивость, переживание собственного несовершенства, высокая личностная тревожность. Данные переживания у большинства больных были многолетними, латентными, связанными со структурой личности, и пациенты адаптировались к ним.

Необходимо отметить, что большинство пролеченных нами пациенток не отмечали эффекта чрезмерной активизации, «взбудораженности», неусидчивости и усиления тревоги в 1-ю неделю лечения, свойственного некоторым СИОЗС (флуоксетин, паксил).

В 1-ю неделю лечения 8 пациенток все же сообщали об усилившихся трудностях засыпания, частых пробуждениях и большей раздражительности, что потребовало назначения транквилизаторов.

У 5 пациенток на протяжении 1-й и 2-й нед. лечения отмечено усиление явления потливости и чувство жара, особенно при волнении и при нахождении в душных помещениях.

Ни в одном случае мы не наблюдали нейролептических симптомов (гипертонус и гиперкинезы лицевой мускулатуры и языка, тремор и др.) и значимых явлений поведенческой токсичности, а также дизурий (учитывая тот факт, что выборка пациентов была женской). Однако 1 пациентке со значительным снижением массы тела (46 кг) и дисменореей потребовалось уменьшение дозы рексетина до 10 мг в сутки в течение 2 нед. в начале лечения.

Заключение

Применение рексетина в дозировках 20-40 мг при изолированных фобиях с коморбидным паническим расстройством (F41.0) и смешанным тревожно-депрессивным расстройством (F41.2) выявило высокую эффективность препарата в отношении купирования симптомов тревоги и депрессии, а также выраженное антифобическое действие пароксетина, которое было показано в более ранних работах (С.Н. Мосолов и соавт.).

Препарат существенно облегчает состояние пациентов, уменьшает интенсивность и частоту возникновения обсессивных и фобических проявлений и улучшает качество жизни пациентов. Отчетливые анксиолитические свойства рексетина при хорошей переносимости позволяют рекомендовать его к использованию в амбулаторной практике для лечения изолированных фобий с коморбидными проявлениями панического расстройства и смешанных тревожно-депрессивных состояний.

Литература
1. Смулевич А.Б., Иванов С.В., Дубницкая Э.Б., Дробижев М.Ю. // Смулевич А.Б. Депрессии в общемедицинской практике. — М.: Берег, 2000. — С. 65-72.
2. Мосолов С.Н., Смулевич А.Б., Нуллер Ю.Л. и др. Применение препарата Паксил (Пароксетин) при лечении панического расстройства (результаты российского мультицентрового исследования). — М., 2003.
3. Praag H.M. van. Nosologomania: a disorder of psychiatry // World J. Biol. Psychiatry. — 2000. — 1. — 151-8.
4. Regier D.A. et al. Prevalence of anxiety disorders and their comorbidity with mood and addictive disorders // Br. J. Psychiatry. — 173 (Suppl. 34). — 24-8.