Держит за волосы отрубленную голову
что же чувствует человек, ни дай бог вам такого, но при отрубании головы. совсем недавно еще применяли этот метод потерять голову и так читаем! — DRIVE2
ВСЁ ЧТО ВЫ ХОТИТЕ ЗНАТЬ О КАЗНИ ЧЕРЕЗ ОТСЕЧЕНИЕ ГОЛОВЫПОЗНАВАТЕЛЬНОЕ
Всё что Вы хотите знать о казни через отсечение головы
Админчег Muz4in.Net 11.09.2013, 10:53 Тэги
Отрубленная голова укусила палача
Об отрубленных головах и обезглавленных туловищах есть много самых различных мистических историй. Что в них правда, а что выдумка, разобраться трудно. Во все времена эти истории привлекали большое внимание публики, ведь каждый умом понимал, что его голова без туловища (и наоборот) долго не проживет, однако так хотелось поверить в обратное… Жуткое происшествие во время казни.Тысячелетиями обезглавливание применялось как разновидность смертной казни. В средневековой Европе такая казнь считалась «почетной», голову отрубали в основном аристократам. Людей попроще ждала виселица или костер. По тем временам обезглавливание мечом, секирой или топором было относительно безболезненной и быстрой смертью, особенно при большом опыте палача и остроте его орудия.
Чтобы палач постарался, осужденный или его родственники платили ему немалые деньги, этому способствовали широко циркулирующие страшные истории о тупом мече и палаче-неумехе, который отрубил голову несчастному осужденному лишь с нескольких ударов… Например, документально известно, что в 1587 году при казни шотландской королевы Марии Стюарт палачу потребовалось три удара, чтобы лишить ее головы, да и то после этого пришлось прибегнуть к помощи ножа…
Еще страшней были случаи, когда за дело брались непрофессионалы. В 1682 году французскому графу де Саможу жутко не повезло — для его казни не сумели раздобыть настоящего палача. Его работу согласились за помилование исполнить два преступника. Они были так перепуганы столь ответственной работой и так волновались за свое будущее, что отрубили графскую голову только с 34-й попытки!
Жители средневековых городов нередко становились очевидцами обезглавливания, для них казнь была чем-то вроде бесплатного представления, поэтому многие старались заранее занять место поближе к эшафоту, чтобы в деталях видеть столь щекочущий нервы процесс. Потом такие любители острых ощущений, округлив глаза, шепотом рассказывали, как гримасничала отрубленная голова или как ее уста “успели прошептать последнее прости”.
Широко бытовало мнение, что отрубленная голова еще живет и видит около десяти секунд. Именно поэтому отсеченную голову палач поднимал и показывал собравшимся на городской площади, считалось, что казненный в свои последние секунды видит ликующую, улюлюкающую и смеющуюся над ним толпу.
Не знаю, верить этому или нет, но как-то в книге я прочитал о довольно жутком происшествии, случившимся во время одной из казней. Обычно палач поднимал голову для показа толпе за волосы, но в данном случае казненный был лыс или выбрит, в общем, растительность у его вместилища мозга полностью отсутствовала, поэтому палач решил поднять голову за верхнюю челюсть и, недолго думая, сунул пальцы в приоткрытый рот. Тут же палач вскрикнул и его лицо исказила гримаса боли, и немудрено, ведь челюсти отрубленной головы сжались… Уже казненному человеку удалось укусить своего палача!
Что чувствует отрубленная голова?
Французская революция поставила обезглавливание на поток, применив «малую механизацию» — изобретенную в те времена гильотину. Головы летели в таких количествах, что какой-то любознательный хирург для своих опытов легко выпросил у палача целую корзинку мужских и женских «сосудов разума». Он попытался пришивать человеческие головы к туловищам собак, но потерпел в этом «революционном» начинании полное фиаско.
В эти же времена ученых стал все больше мучить вопрос — что же чувствует отрубленная голова и сколько она живет после рокового удара лезвия гильотины? Только в 1983 году после специального медицинского исследования ученые смогли ответить на первую половину вопроса. Их вывод был таков: несмотря на остроту орудия казни, мастерство палача или молниеносность гильотины, голова человека (да и тело, наверное!) испытывает несколько секунд сильной боли.
У многих естествоиспытателей ХVIII—ХIХ веков не было сомнения в том, что отрубленная голова способна некоторое очень короткое время жить и в ряде случаев даже мыслить. Сейчас существует мнение, что окончательная смерть головы наступает максимум через 60 секунд после казни.
В 1803 году в Бреславле молодым врачом Вендтом, позднее ставшим профессором университета, был проведен довольно жуткий эксперимент. 25 февраля Вендт выпросил для научных целей голову казненного убийцы Троэра. Голову он получил из рук палача сразу же после казни. Первым делом Вендт провел опыты с популярным тогда электричеством: когда он приложил пластинку гальванического аппарата к перерезанному спинному мозгу, лицо казненного исказила гримаса страдания.
Любознательный доктор на этом не остановился, он сделал быстрое ложное движение, словно собираясь проткнуть пальцами глаза Троэра, они быстро закрылись, будто заметив грозящую им опасность. Далее Вендт пару раз громко крикнул в уши: «Троэр!» При каждом его вопле голова открывала глаза, явно реагируя на свое имя. Мало того, была зафиксирована попытка головы что-то сказать, она открывала рот и немного двигала губами. Не удивлюсь, если Троэр пытался послать куда подальше столь неуважительного к смерти молодого человека…
В заключительной части эксперимента голове засунули в рот палец, при этом она довольно сильно стиснула зубы, причиняя чувствительную боль. Целых две минуты и 40 секунд голова служила целям науки, после чего ее глаза окончательно закрылись и все признаки жизни угасли.
В 1905 году эксперимент Вендта частично повторил один французский врач. Он тоже кричал голове казненного мужчины его имя, при этом у отрубленной головы открылись глаза, а зрачки сфокусировались на докторе. Голова два раза таким образом реагировала на свое имя, а на третий раз ее жизненная энергия уже кончилась.
Туловище живет без головы!
Если голова какое-то короткое время может жить без тела, то и туловище способно кратковременно функционировать без своего «центра управления»! Из истории известен уникальный случай с Дицем фон Шаунбургом, казненным в 1336 году. Когда король Людвиг Баварский приговорил к смертной казни фон Шаунбурга с четырьмя его ландскнехтами за мятеж, монарх, согласно рыцарской традиции, спросил у осужденного о его последнем желании. К великому изумлению короля, Шаунбург попросил его помиловать тех своих товарищей, мимо которых он сумеет пробежать без головы после казни.
Посчитав данную просьбу сущим бредом, король все же обещал это сделать. Шаунбург сам расставил своих друзей в ряд на расстоянии восьми шагов друг от друга, после чего покорно встал на колени и опустил голову на плаху, стоящую с краю. Меч палача со свистом рассек воздух, голова буквально отскочила от туловища, и тут произошло чудо: обезглавленное тело Дица вскочило на ноги и… побежало. Оно смогло пробежать мимо всех четырех ландскнехтов, сделав более 32-х шагов, и только после этого остановилось и упало.
И осужденные, и приближенные короля на короткий миг застыли в ужасе, а затем глаза всех с немым вопросом обратились к монарху, все ждали его решения. Хотя ошеломленный Людвиг Баварский был уверен, что Дицу помогал бежать сам дьявол, он все же сдержал свое слово и помиловал друзей казненного.
Другой поразительный случай произошел в 1528 году в городе Родштадте. Несправедливо осужденный монах сказал, что после казни сумеет доказать свою невиновность, и попросил несколько минут не трогать его тело. Топор палача снес голову осужденного, а через три минуты обезглавленное тело перевернулось, улеглось на спину, аккуратно скрестив руки на груди. После этого монаха уже посмертно признали невиновным…
В начале XIX века во время колониальной войны в Индии командир роты «В» 1-го йоркширского линейного полка капитан Т. Малвен был убит при чрезвычайно необыкновенных обстоятельствах. При штурме форта Амары в ходе рукопашной схватки Малвен снес саблей голову вражескому солдату. Однако после этого обезглавленный противник сумел вскинуть винтовку и выстрелить прямо в сердце капитану. Документальное подтверждение этого случая в виде рапорта капрала Р. Крикшоу сохранилось в архиве британского военного министерства.
О шокирующем случае во время Великой Отечественной войны, очевидцем которого он был, сообщил в одну из газет житель города Тула И. С. Коблаткин: «Нас подняли в атаку под артобстрелом. Опередившему меня солдату перебило шею крупным осколком, да так, что голова буквально повисла у него за спиной, как жуткий капюшон… Тем не менее он, прежде чем упасть, продолжал бежать».
Источник
«Юдифь, обезглавливающая Олоферна»: вся ярость художницы в картине
Юдифь, ради спасения своего города погубившая ассирийского военачальника Олоферна, – популярный художественный сюжет. «Красивую видом» вдову изображали на своих полотнах многие известные художники: на одних полотнах она скромно попирает ногой отрезанную голову Олоферна, на других – держит ее за волосы, на третьих – держит блюдо с головой. Некоторые из художников кровожадно изобразили момент убийства, но никто не обошелся с Олоферном так жестоко, как Артемизия Джентилески. Что побудило слабую женщину написать такое кровожадное полотно?
Эпохи Возрождения и раннего барокко были благосклонны к женщинам. Женщины писали стихи и романы, становились художницами и скульпторами. Итальянский художник Орацио Джентилески, довольно известный и востребованный в свое время, обучал живописи не только своих сыновей, но и дочь, Артемизию.
Она сразу проявила себя талантливой художницей и помогала отцу при написании некоторых его больших полотен. Считая, что дочери настало время двигаться дальше, Орацио пригласил для нее учителя, художника Агостино Тасси из Флоренции.
Тасси был скользким типом, который так много врал о собственной биографии, что установить некоторые факты спустя время стало практически невозможным. Тем не менее, он считался неплохим маринистом и пейзажистом, а также создателем фресок.
Оставаясь регулярно наедине с привлекательной девушкой, Тасси однажды не сдержался и изнасиловал ее. Но он не учел характера своей ученицы. Артемизия не стала стыдливо молчать, как сделали бы многие на ее месте в то время. Она рассказала обо всем отцу и братьям, которые потребовали от флорентийца загладить вину, женившись на девушке. Но это оказалось невозможным, поскольку негодяй уже был женат. И снова молодая художница не стала скрывать свой позор. Она обратилась в суд с заявлением об изнасиловании – дело неслыханное в начале XVII века.
Еще до описанных событий она обращалась к сюжету о Юдифи и Олоферне, но именно под влиянием произошедшего она взялась за еще один вариант полотна, вложив в произведение всю свою ярость и негодование.
Процесс длился долгих 7 месяцев, на протяжении которых девушке пришлось испытать унижения и боль: во время допросов ее пальцы сжимали, стремясь узнать, говорит ли она правду. Ее также подвергали неприятной процедуре осмотра.
О Тасси на суде всплыли поражающие воображение факты: от его рук пострадали его родственницы, а жена бесследно исчезла, вероятно, была убита.
Написанный в темных, угнетающих тонах холст изображает момент убийства Олоферна. Служанка держит сопротивляющегося военачальника, его лицо искажено мукой и ужасом. Юдифь одной рукой придерживает голову своей жертвы, а другой отрезает ее. На полотне много крови, она буквально заливает постель. Суровое, сосредоточенное лицо Юдифи на полотне удивительно напоминает лицо самой художницы, которое она запечатлела на нескольких автопортретах.
Спустя пару лет Артемизия повторила этот сюжет по заказу семьи Медичи, добавив в него еще больше крови и мрака.
История, произошедшая с ней в юности, не стала препятствием для карьеры художницы, она была весьма успешной и плодотворной. Вторая версия картины выставлена в галерее Уфицци во Флоренции. Первая была недавно продана на аукционе за огромную сумму.
Если вам понравилась эта публикация, ставьте лайк ( ???? — палец вверх), делитесь этой статьей в соцсетях с друзьями. Поддержите наш проект, подписывайтесь на наш Яндекс.Дзен-канал «История» (https://zen.yandex.ru/history_world) и мы будем писать больше интересных и познавательных статей для Вас.
Источник
Караваджо в Галерее Боргезе
1. Юноша с корзиной фруктов, 1593
Написано в Мастерской Чезари Д’Арпино с натуры. Модель — Марио Минитти (первое его изображение).
«Юноша с корзиной фруктов» — это удивительный сплав портрета и натюрморта, воспринимаемый как единое целое.
В отличие от работавших в Италии фламандцев, которые прославились своими натюрмортами, Караваджо отказался от богемского хрусталя, ваз из муранского стекла, перламутровых раковин и прочих атрибутов роскоши, избрав самые обыденные предметы, сопровождающие человека в его повседневной жизни.
Эту картину можно рассматривать как вызов, смело брошенный молодым художником официальному искусству, идеологи которого исключали всякую возможность изображения жизни городских низов в их грубой неприглядности, что, по их мнению, недостойно внимания любого уважающего себя мастера, призванного создавать произведения, пробуждающие добрые чувства и ласкающие взор красотой. Но у Караваджо на сей счёт были свои соображения. Он ещё не раз изобразит своего друга, красавца Марио, пытаясь разгадать тайну его внутреннего мира. В непроницаемом взгляде юноши угадывается удивительное душевное спокойствие, которого сам Караваджо был лишён, а потому предпринимал тщетные попытки проникнуть в этот неведомый ему мир.
2. Больной Вакх, 1594
Уже на первой после выздоровления значительной работе Караваджо видно, как из мрака вырастает одинокая фигура. Небольшая картина, написанная с натуры, получила название «Больной Вакх».
Большинство искусствоведов считают её автопортретом художника. Здесь Караваджо впервые использовал зеркало, чтобы точнее передать натуру в своём одержимом преклонении перед правдой жизни.
«Больной Вакх», как и «Юноша с корзиной фруктов» — это тот же сплав портрета и натюрморта, но с совершенно иным мировосприятием. Если там пленяют полнота и радость жизни, то здесь перед зрителем предстает подавленность духа человека, оказавшегося в ловушке теней и полутеней. Новым является придание контрастности светотени, чем достигается большая объемность изображения. Все формы как самой фигуры, так и предметов предельно упрощены в стремлении выявить в них наиболее существенное.
Воображаемый Вакх показан больным, из-за чего бедняга непривычно трезв и грустен.
Сидя вполоборота, Вакх облокотился на ручку стула, держа обеими руками гроздь винограда со столь тщательно выписанными ягодами, несколько подпорченными плесенью, что их легко можно пересчитать — ровно двадцать три.
На их фоне выделяется большой палец правой руки с ногтем в траурном обрамлении. На краю узкого стола лежат другая гроздь винограда, уже тёмного, и два недозрелых персика. Один их вид вызывает во рту оскомину. На всех изображённых на картине дарах земли, как и на самом Вакхе, лежит печать хвори, источаемой изнутри червём. Каменная столешница, отполированная временем, перед съёжившимся от озноба Вакхом скорее напоминает стол для покойников в холодной мертвецкой, да и от самой картины исходит сумрачный таинственный свет, создавая безрадостную атмосферу.
Ничего подобного в живописи до тех пор не было. Гениальность картины в простоте её исполнения, а это самое трудное в искусстве.
3. Натюрморт с цветами и фруктами, 1601
4. Пишущий Св. Иероним, 1605-1606
Традиционно Иероним изображался учёным мужем, воплощающим собой не только аскезу, но и богатую культуру гуманизма. У Караваджо он выглядит старым отшельником, чьё иссушенное годами и частым говением нагое тело слегка прикрыто пурпурной кардинальской мантией, поскольку картина предназначалась для Шипионе Боргезе, недавно возведённого в сан, которого он так долго домогался. Протянув руку с пером к чернильнице, заставленной книгами, старец задумался над раскрытым фолиантом о бренности всего земного, напоминанием чему служит череп.
В картине как бы словами Екклесиаста сказано, что все наши деяния есть суета сует и что бессмертен только дух.
5. Мадонна со змеей, 1606
Это последняя написанная в Риме работа. Модель — Лена с ребенком.
Луч света слева скользит по трём фигурам, выхваченным из тьмы заднего плана. Кроме лёгких нимбов над головами Девы Марии и её матери Анны картина лишена признаков святости и представляет собой чуть ли не жанровую сцену. Ребёнок хочет вырваться из рук матери при виде ползущей по полу змеи, этого символа первородного греха. Обеспокоенная за сына Дева Мария старается остановить ползущую тварь, наступив ей босой ногой на горло и заставив злобно шипеть и извиваться. По поводу этого факта между теологами в 1569 году разгорелась целая дискуссия, пока папа Пий V не установил, что ползущего гада должны убивать оба — мать и сын. Вот почему на картине Караваджо ребёнок, словно забавы ради, прижимает ножку к ноге матери.
В отличие от Анны, словно вышедшей из греческой трагедии, Мария преисполнена материнской любви. В её лёгкой фигуре отразились сама женственность и несказанное изящество. Словно предчувствуя, что это последняя его работа с Леной, Караваджо вложил в неё ту любовь, что ощущается и в изгибе шеи, и в наклоне милой головки. Выразительна фигурка подросшего ребёнка Христа, на лице которого смешаны чувства любопытства и испуга перед извивающимся на полу шипящим гадом.
Известно, что 14 апреля 1606 года картина была установлена в приделе Михаила Архангела собора Святого Петра, куда тут же устремились друзья автора и ценители искусства. Караваджо лично руководил установкой полотна над алтарём. Он был несказанно горд, видя, как хорошо его картины вписываются в интерьер величественного храма, где чуть подальше стоит божественная «Пьета» Микеланджело. Можно ли этому поверить? И Караваджо по нескольку раз подходил к картине и отходил от неё, чтобы лишний раз удостовериться, как она смотрится издали по соседству с беломраморным совершенством гениального ваятеля. Это были незабываемые минуты счастья, выпавшие на его долю. Но уже 16 апреля картину осмотрела кучка кардиналов из объединения папских конюших и вынесли свой вердикт: non expedit — «не пройдёт». Не подумав даже оповестить об этом автора, кардиналы распорядились вынести алтарный образ Мадонны Палафреньери из собора.
Особенно возмутило кардиналов, что художник осмелился в образе Девы Марии, как им кто-то доложил, изобразить свою любовницу, а фигурка ребёнка Христа и вовсе ввела их в смущение «плебейским изображением плоти» с явными признаками эротики. Святая Анна была сочтена беззубой мегерой. Решено было немедленно избавиться от богохульной картины, с которой греха не оберёшься, попади она на глаза инквизиции. К счастью, ею живо заинтересовался всеядный кардинал Боргезе.
6. Давид с головой Голиафа, 1606
Бегство из Рима.
Для юного Давида позировал Чекко.
На картине изображён только что совершённый юношей подвиг. На тёмном фоне луч света слева обрисовывает вполоборота стоящую фигуру с полуобнажённым торсом и левую руку героя. Крепко сжав выпяченный вперёд кулак, он держит за волосы отрубленную голову поверженного Голиафа. Но в отличие от прежнего Давида, написанного десятью годами ранее, нынешний повзрослевший герой не источает радость победы при виде поверженного врага — его глаза полны грусти.
Придав отрубленной голове собственные черты, Караваджо, возможно, намеревался отправить картину кардиналу Боргезе, чтобы тот убедил дядю Павла V отменить смертный приговор. Голова Голиафа производит жуткое впечатление — это измученное страданиями лицо художника с отсутствующим взглядом полузакрытых веками глаз. Взявшись за написание необычного автопортрета, Караваджо хотел выразить раскаяние в содеянном и тем самым вымолить прощение. На автопортрете он выглядит не убийцей, а жертвой собственных страстей и пороков, в чём кается и просит о снисхождении. Это всего лишь предположение. Несомненно только одно — художник сам устроил над собой суд. Трудно даже вообразить более жестокую кару, которой подверг себя Караваджо на картине.
Такого откровения итальянская живопись ещё не знала.
7. Св. Иоанн Креститель, 1610
Сирракузы
Не в силах сразу отойти от темы Крестителя — он продолжал считать себя кавалером братства иоаннитов, чем вызывал законный гнев в стане мальтийских рыцарей, считавших такое поведение дерзким вызовом, равно как и его побег с острова, — Караваджо пишет ещё две картины, посвящённые юному Иоанну.
Это дань молодости, когда художника привлекали вступающие в жизнь юнцы, которых на пути ждут суровые испытания. Позировал ему кто-то из дворцовой челяди.
Но как же отличается этот подросток с задумчивым выражением лица от озорного Чекко на первой картине, написанной десять лет назад! Теперешний «Иоанн Креститель» сидит с посохом в руке на камне, прикрытом красной накидкой, которая присутствует на всех шести картинах с юным Предтечей как символ его будущей кровавой казни.
Источник